С начала 2024 года Китай прекратил выдачу разрешений на открытие новых угольных электростанций. А на старых в Поднебесной мощности увеличили лишь на 9 гигаватт. Это на 83% меньше, чем в 2023-м. Зато с июля Китай добавил ещё 25 гигаватт от солнечных батарей и ветряков.
Теперь энергия солнца и ветра обеспечивает КНР электричеством на 40%.
Такая информация опубликована агентствами на излёте августа и, судя по всему, она стала неожиданной не только для широкого круга читателей, но и для Минэнерго, российских экспортеров и чиновников транспортной отрасли.
Как рассказал «Свободной Прессе» директор Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Михаил Блинкин, чиновники до сир пор исходят в своих планах не из реального положения на рынке энергоносителей, а из принятой в 2020 году Энергетической стратегии РФ до 2035 года, в которой записано, что Китай будет покупать у России уголь нарастающими темпами весь этот период.
Но в Пекине эту стратегию, видимо, не читали, и уж тем более — не давали подобных обещаний. Китайцы обещали только энергетическую революцию, которая в Поднебесной и происходит опережающими (примерно на 6,5 лет по сравнению с государственным планом КНР) темпами.
Мы же тем временем продолжаем открывать новые угольные разрезы и расширять Восточный полигон с прицелом на экспорт этого полезного ископаемого, которое может превратиться в бесполезное.
О том, когда Минэнерго может проснуться и отреагировать на меняющуюся ситуацию — «Свободной Прессе» рассказал директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
«СП»: Константин Васильевич, Энергетическая стратегия России и новые инвестиции в экспорт угля не начинают вызывать недоумение?
— Понятно, что стратегия должна меняться, и было поручение Путина — подготовить новую «Энергетическую стратегию РФ до 2050 года». Над ней работают, вопрос только в том, что мы получим в результате. Отдельные отрывки, базовые прогнозные цифры, которые уже попали в прессу, у меня вызывают или огромные вопросы, или недоумение.
Особенно это касается, конечно, угольной отрасли.
Одна из главных проблем всех наших стратегий в том, что они исходят только из наших производственных возможностей, а не из потребностей рынка.
Логика такая: мы можем при идеальных условиях добыть и вывезти определённое количество угля. Закладываем эту цифру в стратегию и создаём все возможные условия, чтобы добиться указанного показателя. Строим новые дороги, открываем новые карьеры.
А вопрос о том, сколько мы можем продать, и куда мы можем продать — не прорабатывается глубоко.
У меня иногда ощущение, что цифры: сколько у нас купит Китай в 2035 году, а сколько попросит Индия — просто берутся с потолка. Какая цифра понравились — такую и взяли. По крайней мере, у этих стран никто не спрашивал.
Но самое удивительное: вот эти цифры — с того же потолка — разработчики уже перенесли из Стратегии-35 в Стратегию-50.
Между тем — очевидно, что главной жертвой энергоперехода неизбежно падет уголь, и не только в Китае.
«СП»: Сначала мы совсем ушли от плановой экономики в неизвестность, а теперь возвращаемся к планам в советском понимании: есть цель — добиваемся. Даже если это уже утратило смысл…
— Сначала все стали рыночниками, теперь все стали планировщиками. Но на деле возникает вопрос: а где у нас стратегическое планирование? Почему бы не оценить адекватно наш будущий вклад в энергетику, исходя из вменяемого прогноза мирового энергопотребления?
На данном этапе разработчики Стратегии-50 не могут объяснить, на чем основаны их прогнозы, или же пояснения не убеждают.
Надеюсь, что будет хотя бы нормально организовано публичное обсуждение этой Стратегии. Ведь она ляжет в основу всех отраслевых документов и межотраслевых планов, связанных с разработкой месторождений, развитием объектов производства и транспортной инфраструктуры.
«СП»: Когда может начаться обсуждение Энергетический стратегии-2050?
— Хотелось бы — уже этой осенью. По-хорошему — лучше не тянуть, а до конца года утвердить её во вменяемом виде правительственным решением.
«СП»: А если этого не произойдет? Тогда чиновники продолжат ориентироваться на утратившие актуальность цели действующего документа? А в Минэнерго продолжат спать, как уже проспали энергетический переход в Китае?
— Новая стратегия должна прийти на смену прошлой — будем оптимистами! Но вопрос только в том: уйдут ли из неё те пороки, которые были при написании всех прошлых стратегий.
Сегодня многие новые угольные разрезы затеваются по принципу: давайте сделаем, попробуем: а вдруг потом продадим. Я очень сомневаюсь, что Минэнерго и наши угольщики понимают печальность перспектив в ближайшие три десятилетия.
«СП»: Есть ли у России возможность компенсировать будущие потери от экспорта угля за счёт продажи нефти и газа?
— Замещения тут не получится, потому что и в газе, и в нефти мы сейчас занимаемся удержанием наших позиций. Мы однозначно не можем рассчитывать на рост экспорта углеводородов.
По экспорту газа мы в 2023 году потеряли более 100 млрд кубометров по сравнению с 2021-м. Нам нужно замещать эти потери, произошедшие на европейском рынке. Стремиться к тому, чтобы вернуть эти 100 миллиардов, возвратиться на уровень 2021 года. Конечно, в самое ближайшее время этого не произойдёт.
По нефти — мы боремся за рынки. У нас эмбарго на поставки в Европу, и мы эти потоки по мере возможности перенаправляем. Но опять же мы не сможем очень быстро выйти на уровень 2021 года.
В этом смысле нефть и газ будут бороться за возвращение к объёмам до начала СВО (что реально), но не за фантастический рост экспорта.
А о том, чем мы можем заместить потери от экспорта энергоносителей, лучше спросить у представителей не сырьевого экспорта.
Они же всё время говорят об успехах в импортозамещении. Значит, наверно, они и продать что-то могут. Спросите у производителей легковых автомобилей или гражданских самолётов, как у них дела.
А я говорю за сырьевиков. Газовики — борются, и в этом году они уже оттолкнулись от дна, потихоньку пошли вверх. Нефтяники пока опускаются, но у них не будет такого падения, который пережила газовая отрасль.
А с углём — пока ещё всё нормально. Проблемы угольщиков — не сегодня, к ним нужно готовиться на будущее.
«СП» Производители СПГ могут компенсировать общие потери от экспорта газа?
— У нас есть два крупнотоннажных завода и два среднетоннажных, которые работают в штатном режиме. А с точки зрения новых проектов — большие сложности. Наиболее реальные шансы встать на ноги — у проекта «Арктик СПГ-2». Две очереди уже отбуксированы на полуостров Гыдан, одна из них начала отгрузки в «сером режиме».
Но против новых проектов применены настолько жесткие американские санкции, что рассчитывать на существенный прирост в экспорте СПГ именно от них — пока не нужно.
